СГ-122(А)

Об использовании трофейной техники в составе вермахта и многочисленных “эрзац-проектах” на базе чехословацких и французских танков знают многие. Намного меньше известно о танках и САУ немецкой армии, служившей в рядах РККА. Как правило, упоминание о боевом применении “техники врага” являлось в советское время нежелательным. А ведь трофеи доставались Красной Армии ещё с июня 1941 года.

Из широкого спектра применявшихся на Восточном фронте танков вермахта наибольшие потери с начальный период войны пришлись на легкие Pz.38(t) и средние Pz.III различных модификаций. Это было вполне логично, если учесть, что примерно на 60% немецкие танковые части были укомплектованы именно этими машинами. С Pz.38(t) вопрос был решен практически сразу – наименее поврежденные танки ремонтировались и вновь отправлялись на фронт. А вот Pz.III ждала несколько иная участь.
Согласно отчету НКВ (Народного Комиссариата Вооружений) большая часть эвакуированных в тыл была “троек” не подлежала восстановлению из-за отсутствия запасных частей. В особенности не хватало вооружения, но даже при его наличии возникали проблема с боеприпасами.
Однако, имевшиеся в наличии шасси надлежало как-то использовать. Соответствующее распоряжение НКВ было издано 21 декабря 1941 года. В нём предписывалось в срок до 1 февраля 1942 года разработать свои предложения по перевооружению трофейных боевых машин с целью их дальнейшего использования на службе в Красной Армии. Оценив создавшуюся ситуацию технический совет НКВ пришел к логическому выводу, что некомплектные Pz.III можно приспособить для переделки в самоходные орудия. По всей видимости, специалисты ремонтных предприятий уже задумывались над таким решением, поскольку к намеченному сроку были готовы сразу несколько проектов.

Первой самоходкой, построенной на шасси Pz.III, стало изделие завода №592, который с сентября 1941 года был ориентирован на ремонт танкового и артиллерийского вооружения, в том числе и трофейного. Опыта в проектировании гусеничной бронетехники специалистам ремонтного завода не хватало, но инициативы было более чем достаточно. В качестве образца для советской САУ было явно выбрано самоходное орудие StuG III с передним расположением боевого отделения. С другой стороны, компоновка Pz.III с трудом позволяла как-то иначе расположить орудие и рабочие места экипажа. Официальной датой начала работ можно считать 13 апреля 1942 года, когда на имя директора завода и начальника ремонтного управления АБТУ РККА было составлено письмо следующего содержания:

"Секретно. Начальнику ремонтного управления АБТУ КА бригадинженеру Сосенкову.
Копия: директору завода № 592 Панкратову.
В соответствии в решением, принятым Зам.Наркома Обороны СССР генерал-лейтенантом танковых войск т.Федоренко о перевооружении трофейных "артштурмов" 122-мм гаубицами обр.1938 года на заводе № 592 прошу Вас дать необходимое распоряжение о ремонте и доставке на завод № 592 четырех трофейных "артштурмов". Для ускорения всех работ первый отремонтированный "артштурм" необходимо доставить на завод до 25 апреля. 13 апреля 1942 г.
Председатель техсовета, член коллегии НКВ Э.Сатель
(подпись)".

Выбор в пользу 122-мм гаубицы М-30 оказался далеко не случайным. Армии срочно требовалось мобильное средство поддержки пехоты, способное уничтожать полевые укрепления, “работать по площадям” и, в случае необходимости, бороться с бронетехникой противника. Для этих целей М-30 полностью удовлетворяла требования пехоты. Кроме того, после огромных потерь 1941-1942 гг., в тылу стало накапливаться значительное количество этих гаубиц, для которых не было передков и механизированной тяги.

Ещё одним возможным фактором стало отсутствие других подходящих артсистем. Более крупный калибр (например 152,4-мм) установить не представлялось возможным по причине высокой нагрузки на шасси. Установка пушек калибра 45-мм или 76,2-мм превращало бы самоходку в безбашенный танк. Впрочем, к последнему варианту всё же пришлось вернуться в 1943 году. Проект был разработан под руководством инженера А.Каштанова и отличался простотой конструкции. Гаубица устанавливалась в прямоугольной боевой рубке, лобовой лист которой был установлен под наклоном. Из-за немаленьких габаритов противооткатные устройства М-30 сильно выступали за пределы боевой части и для них предусматривалась отдельная бронировка. Создание самоходной 122-мм гаубицы было оценено техотделом НКВ чрезвычайно высоко и в мае 1942 года начались испытания первого опытного образца, получившего название "Штурмовая самоходная гаубица СГ-122 (Артштурм)" или сокращенно СГ-122(А).

Из сохранившегося описания следует, что СГ-122(А) была создана на базе штурмового орудия StuG III Ausf.C или Ausf.D, а не среднего танка Pz.III. Это было несколько проще в технологическом плане, однако 122-мм гаубица в любом случае не становилась в стандартную немецкую рубку и её пришлось срезать. Боевая рубка советского проекта была заметно выше и обладала следующим бронированием: лоб – 45 мм, борта – по 35 мм, корма – 25 мм, крыша – 20 мм. Для необходимой прочности горизонтального стыка она была усилена снаружи и изнутри накладками толщиной около 6-8 мм. Для высадки и посадки экипажа имелись два прямоугольных люка, один из которых находился в задней части рубки, а второй был сделан в лобовом бронелисте справа.

На СГ-122(А) станок немецкого орудия StuK 37 демонтировался, а на его место устанавливался станок от М-30, изготовленный по типу немецкого. Основной боекомплект гаубицы размещался по бортам САУ, а несколько снарядов "оперативного использования" – на дне позади гаубичного станка.
Как и на немецкой САУ экипаж СГ-122(А) состоял из 5 человек: механика-водителя, командира (он же наводчик по горизонтали), заряжающий (он же радист), наводчик по вертикали и заряжающий. Столь необычный состав был обусловлен особенностями использовавшейся артсистемы, которая помимо раздельного заряжания имела ещё и раздельную наводку. Оптику пришлось использовать отечественную (для стрельбы с закрытых позиций использовался панорамный прицел) а вот радиостанцию оставили немецкого типа. Скорее всего это была FuG5, обеспечивающая радиус действия телеграфом 9,4 км, телефоном – 6, км. О средствах связи внутри СГ-122(А) сведений нет.

Ходовая часть полностью заимствовалась от немецкой самоходки. Применительно на один борт она включала 6 опорных катков с индивидуальной торсионной подвеской и гидравлическими амортизаторами, 3 поддерживающими роликами, ведущим колесом переднего расположения и заднимн направляющим колесом. Гусеница изготовлялась из стали и состояла из 93-94 стальных одногребневых траков шириной 360 мм. О типе двигателя точные сведения также отсутствуют. Судя по всему, это мог быть бензиновый Maybach 108 TR или Maybach 108TRL (12-цилиндровые, V-образные, 4-тактные, с жидкостной системы охлаждения) мощностью 250 и 300 л.с. соответственно. На немецких танках ёмкость бака составляла 320 л.с. Форма бронезащиы моторно-трансмиссионного отделения была полностью изменена, хотя число и расположение люков для доступа к двигателю и другим агрегатам оставили без изменений.
Трансмиссия включала 6-скоростную коробку передач с сухим главным фрикционом механического управления и механическим управлением тормозов (могли также использоваться гидравлические тормоза). Как и на немецком танке КПП располагалась в носовой части корпуса - для доступа к неё имелись два прямоугольных люка, которые в отличии от немецкой машины были двустворчатыми.

Опытный образец самоходной гаубицы был собран той же весной 1942 года. На полигонных испытаниях СГ-122(А) прошла по гравийному шоссе и пересеченной местности в общей сложности 480 км, не вызвав особых нареканий в плане ходовых качеств. Затем был проведён успешный отстрел артсистемы с открытых и закрытых позиций (сделано 66 выстрелов), подтвердивших правильность выбора в пользу гаубицы М-30. Вместе с тем, комиссия из представителей техотдела НКВ и отдела главного конструктора НКТП отметила большое количество недостатков, главными среди которых были:

1. Недостаточная проходимость СГ-122(А) на мягком грунте и большая нагрузка на передние опорные катки.
2. Большая нагрузка на командира САУ, который должен был осуществлять наблюдение за местностью, наводить орудие, командовать расчетом и т.д.
3. Недостаточный запас хода.
4. Невозможность ведения огня из личного оружия через бортовые амбразуры из-за неудачного их расположения (мешал боекомплект).
5. Недостаточная прочность стыков бортовых и кормовых листов рубки.
6. Быстрая загазованность боевого отделения из-за отсутствия вентилятора.

Поскольку необходимость в САУ огневой поддержки ощущалась в 1942 году как никогда сильно НКВ отдало распоряжение об изготовлении модернизированного варианта СГ-122(А), на котором будут устранены выявленные недоработки. В частности, из-за недостатка трофейных штурмовых орудий StuG III, рекомендовалось использовать для постройки самоходок ходовую часть средних танков Pz.III. Кроме заметно большего количества эти машины обладали нижними бортовыми люками, упрощавшими покидае экипажем машины в аварийной ситуации.

После рассмотрения недостатков и доработки проекта завод № 592 изготовил два улучшенных варианта СГ-122(А), отличавшихся типом примененного шасси (штурмового орудия и танка PzKpfw III), которые имели следующие отличия от прототипа:
1. Изготовлена цельная рубка из более тонких (35-мм - лоб и 25-мм - борта и корма) листов. Это позволило немного снизить массу машины и несколько поднять ее проходимость, тем более, что второй вариант испытывался с "зимней" гусеницей.
2. Изменено "штатное расписание" экипажа СГ-122(А). Теперь командиром САУ стал наводчик по вертикали, который получил собственный люк в крыше рубки (люк в лобовом листе был аннулирован для увеличения снарядостойкости). Для обзора местности командир получил артиллерийский разведывательный перископ (на манер подлодки), который мог выдвигаться в специальном стакане. Кроме того, командирский люк СГ-122 "улучшенной" оборудовался креплением для перископической панорамы.
3. Из-за того, что раздвижной люк панорамного прицела часто заедало при испытаниях от тряски, на новой машине он был заменен на распашной двустворчатый.
4. Бортовые амбразуры для стрельбы из личного оружия немецкого типа были аннулированы. Вместо них приняли бортовые амбразуры ОГК НКТП, разработанные для "76-мм штурмового орудия поддержки" завода № 37, которые были к тому же более удачно размещены. Через них можно было вести огонь не только из "нагана", но даже из ТТ и ППШ, поскольку диаметр отверстия амбразуры был значительно больше прежних.
5. Орудийная установка была облегчена. Для упрощения заряжания орудие было дополнено откидным лотком. Над казенной частью орудия на крыше разместили электрический вытяжной вентилятор.
6. Для увеличения запаса хода на надгусеничных полках САУ разместили коробчатые топливные баки от танков БТ и Т-34. Переоснастили ЗИП и шанцевый инструмент, максимально использовав в нем отечественные компоненты.
7. Радиостанция была перенесена с левого борта на правый и размещена внутри рубки, а бортовую коробку ликвидировали для упрощения производства. Для лучшей стойкости бортов им рекомендовалось впоследствии придать наклон в 10-20°.

Улучшенный вариант СГ-122(А), помимо этого, отличался совершенно новой бронированной максой орудия, которая была более приспособлена для серийного выпуска, чем прежняя, а также лучше защищала от пуль и осколков. Это позволило обойтись без громоздких боковых щитов, затруднявших обслуживание машины и перегружавших передние опорные катки.

Заказ на 10 самоходок был получен в сентябре 1942 года, однако установить точное количество собранных СГ-122(А) не представляется возможным. По утверждениям сотрудников завода №592 самоходные гаубицы на немецких шасси стали отгружать ещё в марте 1942 г., указывая при этом, что немецкие моторы не желали заводится на морозе и механикам приходилось заливать в карбюраторы горящий бензин, чтобы реанимировать их. Впрочем, здесь не уточняется, что это были за СГ-122(А), ведь принятая НКВ модификация появилась только в конце весны. Возможно, здесь имеет место ошибка и речь шла о самоходках СУ-С-1, которые военпреды принимали как раз в марте 1943 г. Точно можно говорить о двух опытных машинах на шасси Pz.III и Pz.IV, а третья была изготовлена к 15 ноября 1942 года (две САУ относились к “улучшенной” версии). Впоследствии одна предсерийная СГ-122(А) была доставлена на Гороховецкий артиллерийский полигон для проведения сравнительных Государственных испытаний с самоходкой У-35 конструкции Уралмашзавода. В результате САУ на шасси танка Т-34 была признана безусловным победителем, что повлекло за собой отмену заказа на СГ-122(А). Так что к утверждениям о том, что "было выпущено около 20 самоходок СГ-122, которые эпизодически применялись в боях 1943-45 гг." надо относиться скептически. Кстати, вариант СГ-122 на шасси среднего танка Т-34, изготовленный усилиями специалистов завода №592, также оказался не особо удачным и проиграл будущему СУ-122.
Отказ от дальнейшего производства СГ-122(А) был вполне закономерным. Самоходка на трофейном шасси получилась достаточно тесной и имела более слабое бронирование, чем немецкие "артштурмы". Отсутствие хороших прицельных приспособлений и наблюдательных приборов также отрицательно влияло на боевые качества САУ. К тому же, далеко не все выявленные недостатки удалось устранить совевременно. Вместе с этим, конструкторскому коллективу под руководством А.Каштанова удалось создать предельно простую конструкцию бронекорпуса, сборку которых можно было бы организовать даже на ремонтных предприятиях.
По последним данным все построенные к этому времени САУ остались на хранении на территории завода и приказом НКВ от 11 февраля 1943 года их передали в распоряжение начальника бронетанкового управления для формирования учебных танко-самоходных подразделений. Единичные экземпляры СГ-122(А) непродолжительное время эксплуатировались в качестве учебных машин, после чего их списали на слом по причине отсутствия запасных частей. На сегодняшний день ни одной СГ-122(А) не сохранилось.
Тем не менее, история этой машины продолжилась - в конце 1942 года Каштанов выступил с другой инициативой - перевооружить СГ-122 более легкой пушкой ЗиС-3...

ТАКТИКО-ТЕХНИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ САМОХОДНОЙ АРТИЛЛЕРИЙСКОЙ УСТАНОВКИ
СГ-122(А) обр.1942 г.